Ивонна Миллеранд (Yvonne Millerand) в молодости была спортсменкой. Она повстречалась с Кришнамачарьей в 1960е (тому было около 76 лет). После этого она отправилась учить йоге и сыграла одну из ключевых ролей в создании Французской Школы Йоги (French School of Yoga). Она также выступила автором книги «Практическое руководство по Хатха Йоге». Она продолжила свое обучение с Десикачаром (сыном Кришнамачарьи) после смерти Кришнамачарьи и возвращалась в Индию еще много раз. Сейчас она проживает во Франции и отошла от преподавания, но до сих пор с удовольствием вспоминает о времени, проведенном со своим учителем.
В поисках достойного учителя я услышала про Кришнамачарью. Я написала Кришнамачарье письмо в Мадрас, и мы обменялись между собой множеством писем прежде, чем я действительно отправилась в Индию. Относительно моего пребывания было поставлено несколько условий. Я должна была пообещать воздержаться от употребления яиц, мяса или рыбы. Конечно, я согласилась. Наконец я получила очень теплое и приглашающее письмо из Мадраса и отправилась туда в конце августа. Моя дочь Кристина поехала раньше меня, забронировав мне комнату в отеле, и самое главное, назначив мне встречу с Мастером на третье сентября 1964 года в 5 вечера. Она пришла со мной и представили меня Мастеру при первой встрече.
Он сидел на лестничном пролете. Он поприветствовал нас и затем попросил зайти войти в классную комнату. После небольшой паузы, сидя в кресле, он сказал: «Покажи мне, что ты можешь делать». Я была под сильным впечатлением, но сумела проделать все, что пришло мне на ум – наклоны, прогибы, шпагаты на обе стороны, скручивания, Пашчимоттанасана, Ардха Падмасана, Сарвангасана, Ширшасана и множество других. Я села и посмотрела на него. Вдруг он спросил меня: «Почему ты покинула своего учителя?» Кристина и я ответили одновременно: «Он мертв, сэр». На английском, трудном для моего понимания, он сказал: «Ты не знаешь ничего. Ты не знаешь как дышать и ты просто прыгаешь туда-сюда как воробей! Возвращайся в пятницу в 5 вечера, не раньше и не позже».
Я прибыла туда точно вовремя. Давая мне по несколько уроков в неделю, он начал с простой практики асан. Мне надлежало установить связь между дыханием и движением. Дыхание должно было управлять движением рук, чем медленнее дыхание, тем медленнее движение. Каждую асану следовала повторять не меньше четырех раз. По окончании одного часа урока в сидячем положении, я обучилась издавать звук Уджджайи и уметь отличать его от носового звука. Он позволил мне начать самую простую Пранаяму – Уджджайи Анулома и Уджджайи Вилома.
Кришнамачарья часто говорил мне «подними выше грудную клетку», за тем, чтобы, за счет подъема моей грудной клетки, я могла наполнить потоком воздуха основание моих легких. После этого он настаивал на выдохе с использованием мышц живота и промежности. Делать вдох и выдох – естественно, но с вставлением пауз, все меняется. Тренируемый контроль чувствуется как утверждение жизни и дает ощущение лучшей жизни, за счет управления дыханием и циркуляцией крови, которые взаимосвязаны. Это то, что я почувствовала.
После нескольких асан, он научил меня роли контр-асаны, задача которой состоит в убирании определенных негативных последствий. Он обучил меня множеству асан, которые я никогда не встречала. Он никогда не навязывал мне их названия на санскрите и где только возможно использовал английский – «поза постели, поза горы, стойка на плечах, стойка на голове и т.д.» С другой стороны он обучил меня всем названиям Пранаям на санскрите. Через некоторое время он стал измерять мой пульс до и после урока. Мой пульс не должен был превышать 65 ударов в минуту, чтобы он был уверен в том, что мое дыхание гармонично следовало за усилиями во время практики асан.
Время пролетело очень быстро. Ближе к концу моего пребывания Кришнамачарья делал особенный упор на две асаны и их вариации – Сарвангасану и Ширшасану. Он просил меня находится в этих позах, сначала по 15 минут, а затем постепенно по 20 минут. Он хотел, чтобы я уравняла число дыханий в каждом случае. Я так никогда и не сумела сделать это в Сарвангасане, ощущая себя свободнее, работая с Ширшасаной.
До сих пор перед моими глазами стоит тот последний опыт, отпечатавшийся в памяти, до того, как я покинула Мадрас. После нескольких асан Кришнамачарья попросил меня сделать стойку на голове и находиться в ней 30 минут и считать мои дыхания. Он оставался в классе, наблюдая за часами, пока время не закончилось. Я была очень занята удержанием равновесия и счетом числа дыханий. Я опускала свои пальцы один за другим на затылок на каждом вдохе, так что когда я использовала свои 10 пальцев, я знала, что сделала 10 дыханий.
По завершению моего 36 выдоха Кришнамачарья сказал мне лечь на пол на некоторое время. Я почувствовала себя хорошо, но когда я вышла из класса на улицу, со мной случилась крайне необычная вещь. Меня окружал голубой свет, как будто я была в небе. Вокруг себя я не могла видеть ничего, кроме голубизны. Я до сих пор гадаю, как я дошла обратно до отеля, вероятно, как хорошо запрограммированный робот, я присела в своей комнате, мой ум пуст, ни мысли, ни движения. Медленно голубизна спадала и исчезла. В моей голове возник вопрос: «Что со мной произошло?» Я выполняла практически одно дыхание в минуту. Была ли причина в асане или замедленность моего дыхания произвели эту пустоту в моем уме? Моей ошибкой было то, что я так и не осмелилась рассказать Кришнамачарье об этом переживании во время моего следующего урока.
В свой последний день в Индии я принесла корзину фруктов и цветочную гирлянду для моего учителя. Он вручил мне диплом и дал разрешение передавать его уроки другим. Его жена и сын также присутствовали, что было большой честью для меня. Мое пребывание в Индии было величайшим приключением в моей жизни.
Мои отношения с Кришнамачарьей сильно поменялось за время моего пребывания. Я делала, что меня просили, не задавая никаких вопросов. Если я не понимала название какой-либо асаны на санскрите, мастер проговаривал ее и я повторяла за ним. Ему было трудно угодить, но он был всегда справедлив. Постепенно я все лучше понимала слова, которые он использовал. Он стал говорить мягче, и я стала чувствовать себя с ним посвободнее. Между нами образовывалась что-то вроде тесной связи, и он казался довольным, когда видел меня. В итоге я набралась смелости спросить: «Как йогин реагирует, когда сталкивается с бедностью на улицах?» Я наблюдала лежащий на улице труп человека, полностью игнорируемый прохожими. Он ответил: «Я забочусь о тех, кто находится рядом со мной. Там, где я могу сделать что-то полезное, например, накормить или вылечить тех, кто спит возле моих дверей, я сделаю это. За остальных я молюсь».
Мы обыкновенно говорили во время небольших перерывов после окончания практики асан и перед началом пранаямы.
Однажды я осмелилась задать ему вопрос о том, что он думает о чакрах, так как в то время в Европе все о них только и говорили. Он сказал: «Ты не должна касаться трех нижних чакр, так как они зависят друг от друга. На передней стороне головы Аджна символизирует сознание, на макушке головы Сахасрара – символ совершенного знания, но самой важная чакра находится в сердце». Он не упомянул горловую чакру, что удивило меня. Уроки продолжались.
В один из дней я была по-настоящему тронута, когда я выполняла продолжительную практику пранаямы с Кришнамачарьей, сидящим передо мной в плетеном кресле с закрытыми глазами. Я тогда ощутила сильное желание открыть глаза и взглянуть на него. На меня извне сошло видение – черная недвижная фигура, вокруг которой сиял золотой свет, аура, полная восхитительной любви, обрушилась прямо на меня и окутала целиком, как если бы мастер поднял меня на новый уровень сознания. Я была тронута и очарована. Так или иначе, я завершила свою практику. Не было сказано ни слова, но я никогда не забывала этот опыт.
Кришнамачарья доверял мне достаточно, чтобы предложить мне использовать имя «Нараяна» во время пранаямы. Он произносил его, с акцентом на букве «р», заставляя меня повторять его, пока он не остался удовлетворен моим произношением. Затем он сказал: «Это священное имя принадлежит к моей традиции. Ты должна отыскать в своей собственной культуре имя, которое ты желаешь призывать в глубине своего сердца». Я была свободна от всякого влияния и поблагодарила его за это.
По возвращению меня встретила классная комната и мои преданные ученики. Все горели желанием услышать об Индии и Мастере. То, чему я обучала, было буквально революцией для занимающихся. Асаны были либо динамические, либо статические, которые они раньше никогда не делали. Носовой звук и «дыхание Уджджайи» были им не знакомы. Им потребовалось несколько месяцев, чтобы адаптироваться к такому количеству инноваций. Каждый урок отличался. Я соблюдала технику «Виньясы», готовящей к асане, а затем ведущей к ее выполнению.
Кришнамачарья изменил мою жизнь, признав своим учеником. Я считаю его живой сущностью, продолжающей вдохновлять меня. Его мудрость и терпение все еще живы во мне. Так же, как ребенок может любить своего школьного учителя, так я и любила его со всем, причитающимся ему, уважением.
P.S.: Вы могли заметить, что на фото, где Кришнамачарья демонстрирует Маричасану А, на заднем фоне на стене висят изображения с набором асан. В одно из наших путешествий в Мастер нам посчастливилось заснять их в месте, где до последнего времени обучал Б.Н.С.Айенгар, ученик Кришнамачарьи.
Перевод: Дмитрий Барышников